Владимир Стержаков: ровный оптимист с затаенной грустью

Рекламный вестник, 41, г.

 «Наши девочки - алмазы: прекрасны и тверды»

- Владимир Александрович, вы и до «Маргоши» были популярным актером. Популярность сериала что-то изменила?
-  С сериалом «Маргоша» мы объездили весь мир. Эта история популярна везде. Недавно я вернулся с фестиваля «Киношок», так могу вам сказать определенно, что Анапу поразил вирус «Маргоши». Я там представлял фильм молодого режиссера Марии Евстафьевой «Щенок», а мне все твердили: «Давай про «Маргошу»!».
Наша «Маргоша» — это точное проникновение в каждый дом, в душу каждого зрителя.
- Сегодняшний российский сериал – а вы снимались в нескольких, например, в «Даше Васильевой» - это российское кино или зарубежное?
- Возьмем «Маргошу». 150 серий написал Себастьян Ортего, аргентинец. Это адаптация аргентинского «мыла». Рейтинги зашкаливают. К Ортеге приехали с вопросом: можно ли нам дальше снимать? Разрешил, с восторгом согласился - за какой-то процент, конечно. Во главе встал замечательный сценарист Леонид Купридо. И все пошло как бы по новой.
Моей теще сериал нравится. Она оценивает его хорошо, а главное - я ей нравлюсь.
- И чем все кончится?
- Никто из актеров не знает, чем закончится эта история – заверяю вас клятвенно! Наша сценарная группа сидит где-то в Минске во главе с Леонидом Купридо, у них есть какая-то генеральная линия, и они решают, как будут развиваться события.
Максимум, что присылают за раз - это пять-семь серий. Каждое утро нам приносят увесистую стопку слов, которые надо выучить, прожить, сыграть.
- Как вообще проходят съемки – трудно?
- Технология съемок сериала жесткая. За один съемочный день в кино снимается максимум одна минута, которая войдет в фильм. В сериале — 25-30 минут. Достоинство «Маргоши» в том, что мы всегда укладывались в 12 часов.
Мы больше двух лет снимаем «Маргошу» Условия, мягко говоря, непригодные к жизни.
Нас 12 главных действующих лиц всех возрастов, начиная от дочки и до гениальной Людмилы Чурсиной. И у нас никогда, ни разу не было конфликтов. Так не бывает! Но у нас есть!
Мы даже ни разу косо не посмотрели друг на друга. Даже в жару этим летом, когда работали допоздна, а начинали работать в четыре часа утра: якобы, по мнению продюсеров, в ангаре № 2 завода Дерипаски, где снимали, в это время попрохладнее… А нам все равно – 45 градусов или 40. Хронические недосыпы, «скорые помощи», Склифософский…  Но никто ни разу друг друга не оскорбил.
- Как только выдерживаете…
- Больше всего я удивляюсь, как все это выдерживают наши женщины.
Я считаю, что на съемочной площадке сериала «Маргоша» собраны лучшие представительницы отечественного кино. Потому что то, что они делают, — это непостижимо. 12 часов на площадке — это каторжный труд, адова работа, о которой никто никогда не напишет правду.
За счет чего наши девочки так прекрасно выглядят — непонятно! Мы, мужики, замираем в восхищении, когда они проходят мимо, и шепчем вслед им: «Помедленнее идите, помедленнее…» Наши девочки — это алмазы: они прекрасны и тверды!

 «После майонеза я завязал»

- Традиционный вопрос: что для вас кино, и что – театр?
- Кино — это корм, это червячки, которых я приношу в свое гнездо. Это - заработок, поддержание штанов.
А театр — это для души. У меня постоянно три спектакля. Больше не могу, это уже перегрузка. Спектакли очень разные. Один с Гурченко, «Собинянинова» Валерия Саркисова, последнего ученика Анатолия Эфроса. Второй - французская лирическая комедия. А третий - безумная комедия «Маленькие актеры большого города». С ним мы объездили весь мир два раза. Хвастаться нехорошо, но я похвастаюсь: дважды были в Америке, Канаде, Франции, Германии, Финляндии, Эмиратах, Израиле... На второй минуте зрители уже начинают стонать от хохота, и стонут не переставая.
- Каково вам играть начальника?
- В большинстве случает начальники, мягко говоря, странные. А если начальник еще и неудавшийся артист, то у него начинает просыпаться самолюбие со злорадством. Я сам был начальником: в середине 90-х у нас с приятелем была туристическая фирма, и мы водили теплоходы по Волге - «МХАТ на Волге». Это было убыточное предприятие...
- Какие ваши работы вам больше всего запомнились?
- Есть две роли в кино, которые определили мою судьбу: Алексей Каплер у Геннадия Полоки в фильме «Возвращение броненосца», и тренер Анатолий Тарасов в фильме «Валерий Харламов. Дополнительное время».
- Что бы вы никогда не сыграли?
- Я никогда не сыграю (всегда отказываю) роль, где есть насилие над детьми. Этому нет оправдания! Это то зло, которое нужно уничтожать.
- Кроме кино и театра была ведь еще и реклама…
- Реклама… Иногда это было лекарство. То, чем богаты были.
Кинопроизводсво стояло, а в рекламу меня приглашали всегда. Но после майонеза «Кальве» я завязал.
В это же время была кампания «Толстяка» с Семчевым. Эфир был сумасшедший, мы были по всем каналам. А продюсеры - они разные: нам перекрыли кислород. И занесли в черный список. Нас – меня и Сашу Семчева – не снимала года полтора, потому что мы «предали кино»! Туда же попала Люся Артемьева (сериалы «Таксистка», «Кто в доме хозяин» и др. – Прим. ред.), потому что она в пельменной, что ли, снималась…
 Но ведь жить надо было как-то… А как же Бандерас, Ким Бесинджер? Никого же не клинит, что они тоже что-то рекламируют…

О гнезде с двумя птенцами

- Кстати, о вашем «гнезде»…
- Я - рабочая лошадка, кормилец семьи, который приносит червячка в гнездо. У меня двое детей — мальчик и мальчик. Первого сына судьба подарила мне в 40 лет. Мы с женой прошли почти все круги ада, прежде чем у нас появился ребенок. И сейчас больше всего на свете я дорожу своей семьей. Мои мальчишки (сейчас старшему 11, младшему 6 лет) очень активные. Они занимаются спортом, и я вместе с ними сел на велосипед!
Я себе такой велосипед купил!.. Он все делает, кроме команды «Ко мне!» Мы гоняем по Воробьевым горам, там такие длинные пешеходные дорожки…
- С детьми связана еще одна ваша роль – Деда Мороза.
- В этом году младший сын пошел в первый класс. И у меня закончилась вахта Деда Мороза в детском садике.
Где бы я ни был, где бы ни находился, но 25, 26 декабря я должен был отработать восемь Дедов Морозов в этом садике. В 2010 году у меня был последний выход, эстафетную палочку я передал мужу Ольги Ломоносовой — их трехлетняя дочь пошла в наш садик. Да и мне Дед Мороз достался по наследству — Винник передал.
- Художника определяет детство. Каким оно было у вас?
- Мне посчастливилось родиться и жить в величайшей любви между мамой и папой. Они прожили вместе 53 года, и за это время ни я, ни мои старшие сестры ни разу не слышали, чтобы они ругались. Наверное, это происходило, но не при нас. И так они шли по жизни с этой любовью.
- Были у вас трудные периоды в жизни?
- Когда я уходил из МХТа, где отработал 19 лет, было ощущение, что жизнь остановилась. И у меня рождается старшенький. Чтобы принять решение уйти из театра, лег в больницу к другу, лежал и думал несколько дней.
У меня был период, когда я собирал пустые бутылки с бомжами, мыл лестничные клетки, чтобы хоть как-то прожить, подрабатывал дворником, разгружали ящики с рыбными консервами, на Варшавке, в метро, с двух до пяти утра шпалы меняли. Когда появилась машина, «бомбил», возил морковку, лук на рынки...
Перестроечное время убило многие таланты. Какие актеры спивались! Ведь девять лет ничего не происходило в кино.
- Вы не часто фигурируете в светской хронике…
- Меня узнают всегда и везде, даже если надеваю кепку и темные очки. Я устаю от этого. Папарацци долго охотились за мной. В результате написали скорбную статью: где же взять что-то скандальное, когда его нету?!
- Вы счастливы?
- Я - неприхотливый человек. Заснуть могу везде. Главное, - чтобы не толкали и не обливали водой.
Никого не мечтаю сыграть. Абсолютно спокойно отношусь к тому, что кто-то снимается у больших режиссеров. У меня нет тщеславия. Я человек пожилой. Но к жизни отношусь с ровным оптимизмом. И затаенной грустью…

Сергей Пудов

Фото предоставлено каналом СТС